япой; лоб был неширокий, хотя и составлял самуюширокую часть узкого овального лица, казавшегося еще уже и длиннее благодарянебольшой бородке клинышком; Ван Дейку могло бы послужить ..
Вкруг глухо отвечал на волн ревущих глас; &nb..
Весь этот вечер я чувствовал себя каксолдат, ожидающий сигнала к атаке, когда надежда на победу сменяется в егодуше страхом перед поражением...
В начале августа, вспомнив, что работу за границей можно найти через
Британский совет, я отправился на Дэвис-стрит. Приняла меня деловая леди,
ушибленная проблемами культуры - ее лексика и манера говорить обличали
выпускницу Роудина {Роудин-скул - привилегированная женская школа близ
Брайтона.}. Конечно, важно, доверительно сообщила она, чтобы за рубежом
"нас" представляли самые достойные, но давать объявление о каждой вакансии,
беседовать с претендентами - такая волынка; да и линия сейчас, если честно,
на сокращение экспорта кадров. После всех этих предисловий я узнал, что
рассчитывать приходится лишь на место школьного учителя английского языка -
это вас не очень пугает?
- Очень, - ответил я.
В конце августа, почти не ожидая результата, я дал объявление, каких
навалом в любой газете: лаконично сообщил, что готов заниматься чем и где
угодно, и получил несколько откликов. Кроме брошюрок с напоминаниями, что
судьба моя в руце Божьей, пришло три трогательных послания от прохиндеев,
жаждущих поправить дела за мой счет. И еще одно, предлагавшее нестандартную
и высокооплачиваемую работу в Танжере (владею ли я итальянским?) {Танжер
считается меккой гомосексуалистов.}, но мое письмо туда осталось без ответа.
Надвигался сентябрь; я начал терять надежду. Скоро, припертый к стенке,
совсем отчаюсь и снова примусь перелистывать тлетворные страницы "Эдьюкейшнл
саплмент" - бесконечный блеклый список бесконечных блеклых занятий. И
однажды утром я вернулся на Дэвис-стрит.
Нет ли у них чего-нибудь в Средиземноморье? Моя знакомая с угрожающей
готовностью ринулась за картотечным ящиком. Сидя в приемной под
кирпично-помидорным
Мэтью Смитом {Мэтью Смит (1870-1959) - художник, близкий к
модернизму.}, я видел себя в Мадриде, в Риме, или в Марселе, или в
Барселоне... даже в Лиссабоне. За границей все иначе: там не будет
учительской, и я вплотную примусь за стихи. Вернулась. Безумно жаль, но
хорошие места уже заняты. Вот все, что осталось. Она показала мне запрос из
Милана. Я покачал головой. Она взглянула сочувственно. - Ну, тогда самое
последнее. Мы его только что напечатали. - Протянула вырезку. -
ШКОЛА ЛОРДА БАЙРОНА, ФРАКСОС
Школе лорда Байрона (Фраксос, Греция) с октября месяца требуется
младший преподаватель английского языка. Семейных и не имеющих высшего
образования просят не беспокоиться. Знание новогреческого не обязательно.
Жалованье 600 фунтов в год в любом эквиваленте. Контракт заключается на два
года с последующим возобновлением. Плата за питание взимается в начале и в
конце контрактного срока.
... - И без обеда,
бедняжка. Мне показалось, что вы какой-то угрюмый здесь стоите, - она
перевела взгляд на матросов, вручную отводивших подвешенный контейнер на
предназначенное ему место в трюме. - Ваши люди тоже что-то не проявляют
энтузиазма. Угрюмая компания.
Я мельком взглянул на своих подчиненных. Компания, действительно,
угрюмая.
- Не беспокойтесь, у них будет перерыв на обед. У ребят сплошные
неприятности. Там, в трюме, температура за сорок. Существует неписаный
закон: в тропиках днем команда в трюме не работает. И потом, они до сих
пор не могут смириться с ущербом. Не забывайте, что не прошло и трое суток
после свирепого обыска, устроенного таможней на Ямайке.
Таможня конфисковала у сорока с лишним членов экипажа двадцать пять
тысяч сигарет и свыше двухсот бутылок крепких напитков, которые следовало
перед заходом в воды Ямайки занести в таможенную подписку корабля. То, что
в нее не внесли бутылки, вполне объяснимо: команде строго-настрого
запрещено провозить алкоголь. Сигареты же не попали туда ввиду намерения
команды по обыкновению с немалой выгодой "толкнуть" питье и курево на
берегу. Беспошлинные "белые лошади", "черно-белые собаки" и "верблюды"
ходко шли у ямайских друзей животных, всегда готовых щедро вознаградить
матросов за умеренный риск, которому те себя подвергали. А тут вдруг
впервые за пять лет на вест-индских линиях "Кампари" был обшарен от киля
до клотика с безжалостной и неумолимой тщательностью. Это был черный день.
И нынешний не лучше. Утешения мисс Бересфорд, потрепавшей меня по
плечу и произнесшей несколько дежурных слов, которые слабо сочетались с
насмешливыми огоньками в ее глазах, до меня не доходили. Я уже заметил
спускавшегося по трапу с верхней палубы капитана Буллена. Мрачное
выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Подходя к мисс
Бересфорд, он героическим усилием изобразил на лице некое подобие улыбки и
ухитрился даже удержать эту гримасу две секунды - пока проходил мимо нее...
